ЛЮБОВЬ, КАК ПРЕДЧУВСТВИЕ

06:15. Невозможно точно сказать, что послужило толчком к столь раннему пробуждению Анны, в этот предрассветный час. Было ли это следствием тематики просмотренного ею сна, или силой выработанного годами рефлекса деловой женщины, привыкшей всё время куда то спешить, зачастую задаваясь вопросом: "Зачем?".

Посмотрев на будильник, и попытавшись убедить своё сознание в том, что она уже действительно не спит, решила встать с кровати, но вместо этого уселась на ней, коснувшись ступнями ворса расстеленного ковра. Кровать не отпускала своей теплотой и безмятежностью, которая особенно становилась заметной в эти по- зимнему ленивые дни, дни, в которые казалось, замирала не только природа, но и жизнь каждого из нас. Редкие лучи солнца, хмурое небо как будто говорили:" Спи. Сейчас все и всё спит. До весны".

Какое-то время она просто наблюдает за тем, как мигают неоновые точки, отсчитывающие секунды на электронном дисплее часов. Затем переводит свой взгляд на тонкие ноги, педикюр, а точнее степень его свежести. Белый френч, перекрытый бесцветным лаком. Вроде бы всё вполне достойно. Наконец, она встаёт с кровати, накидывает на своё тело пушистый белый халат и направляется в ванную. Движением, с годами ставшим вполне машинальным, поднимает кран горячей воды, пробует её рукой и вставляет пробку в слив ванны. Добавляет гель. Комната начинает заполняться теплом, погружаясь в туман пара. Аромат геля усиливает ощущения.

Собравшись выйти, она замечает свой силуэт в зеркале и невольно останавливается. Из зеркала на неё смотрит женщина с правильными чертами лица, волосами оттенка скандинавский платиновый блонд и весьма ухоженным лицом. Чувственные губы телесного оттенка. Её зелёные глаза выражают всю тяжесть мира, возложенную на эти хрупкие плечи, отсутствие лукавства, интеллект, который так боятся мужчины, и теплоту, которую она так старательно пытается скрыть. Скрыть от всех, в наше время корпоративных баталий сильных женщин и не вполне дееспособных мужчин, время восприятия самого понятия любви, как проявления слабости. Точённая фигура, небольшая, но очень красивая грудь. Всё это селило в головах менее одарённых природой дам чувство собственной неполноценности, и как следствие - подобие ненависти, а точнее зависти. Но было во взгляде ещё, что-то менее осязаемое. То, что невозможно заметить вскользь. Именуемое таким ныне не удобным словом ДУША.

В свои 35 Анна Махмудовна прошла весь курс становления личности - от студентки института коммерции и бизнеса, молодой, не опытной жены начинающего представителя менеджмента среднего звена до коммерческого директора крупной национальной компании, кем в настоящее время и являлась.

Родилась она в межнациональной семье, созданной на основе чувств, именуемых любовью, а не взаимным расчётом на объединение капиталов. Была единственным и горячо любимым ребёнком, росшим в тепле и заботе домашнего очага, но вопреки бытующему мнению, так и не ставшим самовлюблённым эгоистом. Окончив школу, поступила в престижныи вуз, который по окончании 6 лет успешно закончила. Веруя в истинные ценности, заложенные родителями, в 22 года вышла замуж, скорее не от безумной любви, а "благодаря" рекомендации родителей. Муж оказался карьеристом, воспринимающим её скорее не как жену, а как интерьер своей жизни, или, если угодно, аксессуар своей успешности. Безумно сильно желала детей, но как заметила позднее, муж сам в меру своего интеллекта являлся большим ребёнком, наверное, поэтому детей и не хотел. Всё чаще оставаясь наедине со своими мыслями и "одинокой" по определению, в один из летних слёзных вечеров, ре-шила прекратить существование ячейки общества под названием семья, коей та не являлась даже отчасти. Началась непрерывная череда часов, дней, недель, лет, которые она называла своей жизнью. Как и любой здравомыслящий человек, все свои неудачи не стала топить в вине или забываться в загулах, она нашла спасение в работе. Работе порой по 24 часа в сутки, не забывая создавать лжеобраз успешности, счастья, удовлетворённости собой и построения иллюзии любви, которой давно уже не было и которой так сильно хотелось.

За все эти годы, она сумела встретить двух мужчин, которые любили её, но которых так и не смогла полюбить она. Всякий раз наступал момент, когда её честолюбие и так не свойственное многим женщинам понятие нравственности, созданное её родителями, говорили о глупости попытки обмануть себя, или тех кто, казалось, пытались любить её.

И вновь одиночество. Вновь возрастающий запас теплоты и нежности, который грозил перевалить за ограничения резервуара и хлынуть потоком ненависти и обиды, на выстроенный ею город счастья, в котором не находилось места ей. Женщине, которая по-настоящему его заслуживала.

Настоящих подруг или друзей, по сути, у неё никогда и не было, так как она слишком рано осознала факт иллюзорности женской дружбы, основанной на понятии "Ради кого мы дружим?", или банальной мужской, со слоганом: "Против кого мы дружим?". А стать для кого-то "свободными ушами" или "душевной грелкой" ей совсем не улыбалось по причине элементарного самоуважения. Хотя друзья, конечно есть - родители. Самые благодарные и преданные друзья. Не умеющие предавать или использовать.

Ванна начала набираться, и Анна направилась на кухню. Зажгла газ под чайником. Достала чашку французского стекла "Luminarc", насыпала в неё ложку кофе и сахара. Выйдя на веранду, обнаружила как там холодно и накинула поверх халата шубу, после чего уселась у столика.

- Как всё же я люблю зиму, - почти вслух произнесла она.

Чайник призывно засвистел, как бы сообщая о своей готовности согреть хозяйку. Налив воду в бокал, она заворожено следила за магическими разводами пара, поднимающимися от него, разнося кофейный аромат. Возможно, от нахлынувших воспоминаний, а может попросту от свойственной всем людям слабости, от своего бессилия в одиночестве, на глаза навернулись слёзы. Она вспомнила про сигареты, которые лежали в ящике стола. Нет, она не курила, она лишь изредка пыталась успокоить себя в такие минуты, иллюзией того, что сигареты успокаивают. Выходя назад к столику веранды, она коснулась кнопки "ON" на музыкальном центре. Ведущий утреннего эфира стал вещать голосом тронувшегося умом о каких-то вечеринках, мероприятиях и остальных "прелестях" жизни поколения, взрощенного на понятиях ярко и позитивно. Особо не вслушиваясь в произносимое им, а скорее, для ощущения того, что она по- прежнему и вопреки не одна в этом мире, тем самым создав звуковой фон происходящему, она снова оказалась за столиком веранды. Неумело и даже как-то нелепо поднесла огонёк изящной зажигалки к тонкой сигарете.

Сделав пару глотков горячего кофе, прислушалась к тишине сада. Знаете, только люди, сполна ощутившие боль одиночества, способны слушать тишину и находить в этом спасительные звуки, как бы ни странно это звучало в ушах "не посвящённых".Утро, точнее рассвет вступал в свои права. Находясь за панорамным окном веранды, Анна ощущала его приближение. Наступал момент смены магии чёрно-белого фото ночи, на спасительные краски отвлекаемого от мыслей дня. Так и не осилив даже половины сигареты и затушив её в пепельнице, она окончательно развеяла миф об успокоительной силе табачного дыма, и направилась к двери кухни с желанием навсегда избавиться от сигарет и от зажигалки. Именно в тот момент, когда пачка с подругой - зажигалкой коснулись дна мусорного пакета, она, как бы выпав из оцепенения холода веранды, стала различать слова песни, несущейся из динамиков:

"Вечная любовь, верны мы были ей, но время слов, из памяти моей…".

- И вы туда же, - пронеслось в её голове.

И без того плохое настроение морозного утра, было окончательно испорчено этими, казалось бы простыми словами песни. Именно в такие утренние часы, хмурой и холодной зимы, Анюта вспоминала строки гения литературы Александра Сергеевича Пушкина, коего любила, но в силу воспоминаний о школьной зубрёжки, любовь её была, скажем прямо, без фанатизма:

- Мороз и солнце, день чудесный...

- Наверное, те чудесные, морозные и солнечные дни, прошли с приходом телевидения и радио, с отходом на второй план понятий, нравственность и духовность, - мысленно произносила она. - Хотя дело вовсе не в днях. Дело в чувствах, которыми ты живёшь в эти дни.

Обнаружив, что ванна наполнена, и пена в ней так притягательно действует на её ещё не до конца включившееся сознание, она скинула халат и опустила левую ногу в воду.

- Как-то горячо, - еле заметно улыбнулась она.

Усилием воли, или гонимая желанием согреться, в течение минуты она погружается в объятия горячей воды и ароматной пены. Согревается. Подкладывает под голову свёрнутое полотенце и расслабляется. Почему-то опять хочется плакать.

Через два часа на восьмом этаже бизнес - центра, она ступала поступью победителя с слегка равнодушным выражением лица. На ней был строгий, приталенный, брючный костюм, белая рубашка с расстегнутой верхней пуговицей. Шею подчёркивали бусы белого жемчуга. Длинные пальцы рук имели вполне демократическую длину ногтей, и качественно закономерный френч-маникюр. В ушках виднелись небольшие золотые серьги сдержанного дизайна, отлично сочетавшиеся с цветом её волос, которые были собраны заколкой. Весь этот шедевр женской красоты был "водружён" на чёрные туфли с каблуком умеренной высоты, и сопровождался букетом ароматов карамели, зелёного чая, молока и розы от "Christian Dior". Это была её повседневная маска обмана действительности, о которой знала только она.

В компании "Инвест", Анна считалась хорошим специалистом, но по не ведомым никому причинам, вела весьма не публичный образ жизни, и простите за клише: в модных местах проведения отдыха и досуга, замечена не была.

Вероятные же ухажёры, как говорили очевидцы, наблюдавшие за сценой с расстояния видимости, но "не слышимости", удостаивались чести внимать монолог в свой адрес, и по прошествии минуты, "отчаливали" с довольно кислыми физиономиями.

Приняв посильное участие на совещании директоров, организованном шефом, она принялась за выполнение своих прямых обязанностей - работать и забыться.

13:15. Как и любая порядочная дама, Анюта могла позволить себе лишь кофе на завтрак, но полноценный обед требовала сама природа. Ведомая данным чувством, не желая никого удивлять своими гастрономическими изысками, и не изменяя своему постоянству, она, как всегда, отправилась в маленькое, уютное и ставшее уже таким родным, кафе, расположенное в ста метрах от центра.

Сев за двухместный круглый столик аля Франция, накрытый белой скатертью, и кивнув гарсону "Как обычно", она стала копаться в своём ежедневнике, не по причине необходимости, а скорее просто для "убить время" в ожидании заказа.

В памяти всплыли подробности сегодняшнего утра, с одной стороны такого обыденного, но в тоже время весьма не обычного, если не сказать странного. В какой-то момент, она испытала чувство, которое возникает в нас, возможно на уровне инстинктов, что на неё кто то смотрит. Сначала пытаясь скрывать свой интерес, маскируясь перелистыванием ежедневника, а затем и вполне открыто, она осмотрела присутствующих в зале. Почти сразу её глаза встретились с глазами мужчины, сидящего в паре столов от неё. Он смотрел на неё открытым взглядом, который не выражал чувств, способных вызвать отторжение. Похожим взглядом одаривают заботливые папаши, наблюдающие за игрой своих детей, с той лишь разницей, что его взгляд не выражал ни радости, ни грусти. Он был просто спокоен и открыт.

У мужчины были тёмные, коротко стриженные волосы, одет в хорошие синие тёртые джинсы, чёрный свитер грубой вязки с воротом на манер SAS и палубные туфли тёмного оттенка. Судя по всему, он также как и она ожидал свой обед. Неожиданно для неё, а судя по выражению лица, и для самого себя, он встал и направился в её направлении. Подойдя, он спокойно выдвинул венский стул, на который как не трудно догадаться и сел. Всё окружающее будто прекратило своё существование. Остались только ОН и ОНА.

- Вы Анна? - спросил он.

- Да, - не узнавая своего голоса ответила она.

Только теперь, с близкого расстояния, она поняла, в чём была тайна его взгляда. Он смотрел на неё её же глазами, точнее его глаза выражали ту же печаль, и имели коньячный цвет. Глаза, которые не улыбаются, когда улыбка присутствует на губах. Тот же взгляд, который она видела сегодня утром в зеркале ванной, смотря на себя.

- Вам не кажется, что мы ищем друг друга вечность, а встретились только сейчас?

- …………….! - она чуть не падает со стула.

- Скажите просто ДА или НЕТ? - ели заметно улыбнувшись, произнёс он.

- Но мы… Мы ведь даже не знакомы, - поражённая таким совпадением, неожиданно нахлынувших чувств, не то спрашивая, не то повествуя, сказала она.

- Владимир, - спокойно сообщил он. - Я смотрю на вас, а точнее, любуюсь вами в этом кафе уже неделю. Поверьте, подобный "наезд" совсем не свойственен мне, как должно быть вы заметили. Я попросту вспомнил выражение "Рыбак рыбака видит издалека"…………

В ответ Анна посмотрела в его глаза, и ей показалось, что у неё наворачиваются слёзы, которые она начала безуспешно подавлять, вспомнив о том, что мужчины считают откровенными их только тогда, когда их никто не видит. Через час, когда они успокоившись, прогуливались в направлении её центра, и прохождение ста метров заняло без малого час. Анне стало известно, что Владимир узнал её имя от официанта, что работает он в компании, занимающейся строительством, что ему 30, что он уже как полтора года разведён, и неделя, как безумно болен ею…и многое другое, из того, что люди не узнают друг о друге, прожив 20 лет.

Оказавшись в своём кабинете, она уже не могла не только работать, но и более или менее, сознавать где она. Её лицо светилось счастьем, как вдруг…она вспомнила, что они даже банально не обменялись номерами телефонов, не говоря уже о месте, где они бы могли встретиться.

- Неужели я ошиблась? Неужели, что-то сделала не так, и он попросту убежал?

Весь остаток рабочего дня, она провела, задавая себе глупые вопросы, сходные тем, что изложены выше. И понимала, что просто хочет плакать и кричать от того, что никак не может повлиять на ситуацию.

Поставив машину в гараж, она достала из сумочки ключи от входной двери. Отключив охранную сигнализацию и уже почти закрыв за собой дверь, она увидела его. Он подошёл к ней, и как-то обычно, но достаточно неожиданно, прижал её к своей груди.

- Я точно знаю, что следуя правилам приличия, выдерживая все эти паузы, следуя никому не нужной манерности, мы теряем время нашей любви. Любви, запаса которой, как я уверен, хватит не только на наш век, но и останется ещё нашим детям. Я думаю, для нас имеет смысл поехать в мой дом? Или я слишком тороплю события? Ответь?

- Мы уже дома,- произнесла она, теперь боясь только одного - потерять сознание.

Прошёл месяц, а точнее пролетел. Они просто выпали из жизни. Весь мир прекратил своё существование. Единственное, что их заботило в данный период, это не убить друг друга, накопившимися запасами нежности и теплоты, чувственности и постельного безумства. Всем тем, что бывает раз в жизни, да и то не у каждого. Ощущением дара любить и быть любимым. Проще говоря, ВОТ И ВСТРЕТИЛИСЬ ДВА ОДИНОЧЕСТВА.

Спустя месяц Аня обнаружила, что беременна, о чём и поспешила сообщить Вове. Он совсем по-детски вскрикнул и выбежал из дома. Через 10 минут он стоял на пороге с огромным букетом белых роз.

- Ты знаешь? У нас будет двойня, мальчик и девочка. Это семейная традиция, - целуя её, сказал он.

- А потом ещё двое ладно? - горячо дыша и касаясь влажными губами его губ, произнесла она….

М. PHILIPS.

gazetachirchik@mail.ru