Поиск Расширенный поиск
Рус O'zb Eng
Об издании О редакции Реклама Подписка Контакты Проект фонда







Рубрики издания
Актуально
Погода в доме: плюс или минус?!
А женщина женщиной будет всегда
Ваше здоровье
Депутат и общество: грани общения
Творчество наших читателей
Крепкая семья - залог процветания общества
Это интересно
Городские события
Союз молодежи Узбекистана
Педагогика: поиск, творчество
Как живешь, махалля?
Из почты редакции
Люди твои, Чирчик!
Потребительские права
Стадион для всех
Спрашивали? Отвечаем
Региональные события





Hosting by UZINFOCOM

Крепкая семья - залог процветания общества

МЫ ТЕБЯ НИ ЗА ЧТО НЕ БРОСИМ

Отогреть детское сердечко непросто, еще труднее стать для ребенка мамой

Мы с мужем мечтали о ребенке с первого дня нашего брака и, когда по прошествии пяти лет супружеской жизни детей завести не смогли, надежды не теряли.

— Не вешай нос, Сонечка, у нас обязательно все получится, — успокаивал меня муж, когда, совершенно растерзанная, я покидала стены очередной клиники, где гарантировали "стопроцентное исцеление". Если бы медики еще и понимали, от чего, собственно, меня нужно "стопроцентно исцелить"! Мой организм работал как часы, со здоровьем мужа тоже все было в порядке. А детей — не было! Словно проклял кто. Бабок, народных целителей и ясновидящих мы с Родей тоже посещали, и те в один голос клялись, что теоретически дети у нас быть могут, а вот практически... Чего мы только не делали по их совету! И пили какую-то истолченную гадость, и молились на ночь ежедневно, прося у бога дитятко, и многое другое. После семи лет замужества я посетила известного московского специалиста по проблемам рождаемости. Он сказал, что явной патологии у меня нет, но, судя по тому, сколько лет мы с мужем живем вместе, появление ребенка традиционным способом для нас вряд ли возможно.

— Соня, я почему-то им не верю, — успокаивал муж. А у самого глаза — как у собаки, которую бросил хозяин.

В девятую годовщину нашей свадьбы мы приняли очень важное решение.

— Родя, давай усыновим сироту, — предложила я мужу. — Что скажешь?

— Можно, — ответил Родион. — Я уверен, что мы сможем полюбить чужого ребенка. Но знаешь, Соня, давай сначала поживем с этой мыслью, привыкнем к ней, пусть эта мысль станет для нас настолько важной, чтобы ничто не могло нас остановить...

— Боже, Родя, какой ты у меня умный, — поразилась я. Он был прав. Нельзя сразу мчаться в детский дом. Нужно все обмозговать, пожить с мыслью об усыновлении.

Через два месяца после этого разговора мы с Родей, словно бы невзначай, прогуливались вдоль ограды детского дома. Малышня как раз возилась во дворе.

— Родька, смотри, какая хорошенькая девочка! — прошептала я. — А тот мальчик... Белокурый, курносый... А вон...

К ограде подошел пожилой дядька, скорее всего — дворник.

— Это вам не зоопарк! — проскрипел сердито. — Чего встали и пальцами тычете?! Построите рожи сиротам и уходите, а они потом рыдают ночами. Сами, небось...

— Извините, мы не подумали, — испугалась я, да и Родька смутился донельзя.

— Не подумали они, — еще больше насупился дядька. — А может, вы из тех, кто сюда свою кровиночку определил? А? Что, паразиты, совесть замучила? Я вдруг ощутила такой пронзительный стыд, словно и правда была матерью-кукушкой. Покраснев, мы с Родькой отошли от ограды.

— Соня, так мы ребенка не выберем, — сказал Родя дома. — Давай пойдем к директору, напишем заявление на усыновление или удочерение, а потом уже.,. Я уверен, у них есть способы, чтоб мы могли детей видеть, а они нас — нет. Потому что, знаешь, если меня просто завести в комнату, где играют сироты, и они все бросятся ко мне с криком: "Дяденька, возьмите меня"" или "Папа!", то я выберу всех.

— Всех, Родь, мы не потянем, да и не отдадут нам всех, - резонно заметила я.

-Согласен. Нам нужен один крошечный мальчик.

- Почему мальчик? Почему крошечный? - спросила я. Так в нашей семье возник первый конфликт из-за ребенка. Из-за ребенка, которого у нас еще не было. В конце концов я согласилась с мужем в том, что мы возьмем не обязательно девочку. Родя тоже пошел на компромисс, согласившись усыновлять не новорожденного, а ребенка постарше.

- Это труднее, - только и сказал.

- Знаю, - ответила я, и уверенности в правильности моего решения от этого не убавилось.

Мы обивали пороги детских домов больше года, но все что-то не складывалось. То родители малыша, который нам понравился, не были лишены родительских прав, то выяснялось, что ребенок серьезно болен и должен перед усыновлением пройти длительный курс лечения, то еще какие-то неожиданные препятствия.

Мы не сдавались, продолжая поиски.

В одном из детдомов я обратила внимание на грустную девочку лет пяти, которая, в отличие от других малышей, не обращала на нас никакого внимания.

— Родя... Это она... — прошептала мужу, показывая взглядом на малышку.

— Мне нравится. — кивнул муж.

Мы долго сидели в кабинете директрисы, и все это время женщина отговаривала нас брать грустную девчушку.

— Инночка — очень сложный ребенок. У нас с ней и раньше были проблемы, а теперь...

— А что теперь? Что случилось? — спросил Родион.

— Одна семья уже брала ее к себе. Девочка прожила там год, а потом... ее вернули. Для сироты это такой удар, от которого оправиться тяжелее, чем привыкнуть к мысли, что твои настоящие родители оставили тебя. О настоящих родителях все дети слагают легенды. Если бы эти пропойцы или негодяи знали, что в рассказах детей все они сплошь — мужественные летчики и моряки... Красавцы и герои...

— Нас не пугает то, что Инночку... вернули, — я с трудом смогла произнести последнее слово.

— Подумайте, — настаивала директриса. — Для начала возьмите девочку к себе на выходные. Присмотритесь к ней...

— Хорошо, — согласились мы и, хоть разговор случился в среду, до субботы думали только об одном: что бы такого сделать в нашей квартире, чтобы девочке понравилось.

В субботу утром мы стояли около кабинета директрисы детдома. Дитя появилось в сопровождении пожилой женщины с добрым лицом примерно через четверть часа. Инночка шла, опустив голову, не реагируя на ласковые слова нянечки.

— Ну что ты дуешься. Инна, говорила женщина. — В гостях все же интереснее, чем в четырех стенах сидеть...

— Не хочу, — тихо повторяла девочка.

У меня сердце сжалось. И от жалости к ребенку, и от страха, что у нас с Родей не хватит сил растопить лед ее сердечка.

Мы вошли в кабинет директрисы после того, как няня привела туда Инночку.

— Вот, познакомься, это тетя Соня и дядя Родион, — подтолкнула директриса девочку к нам.

— Инна... — ответила она тихо, не поднимая головы и не глядя на нас.

— Ну что ты... — начата тормошить девочку директриса, но вмешался Родя:

— Спасибо, мы сами разберемся. Он присел перед девочкой на корточки и доверительно произнес:

— Я тоже не хотел идти в поход с ребятами, когда был такой же маленький, как ты. Знаешь почему?

— Почему?— по-прежнему не поднимая головы, прошептала девочка.

— Так я не знал никого из этих ребят! Вот и ты... Ты нас просто еще не знаешь. Пойдем! Познакомимся, я покажу тебе...

— Что? — спросила девочка.

— Не знаю, с чего и начать. Давай покатаемся на машине? Девочка пожала плечами, потом подняла голову и с мольбой глянула на директрису: "Я не хочу... Можно, я не поеду?"

Директриса развела руками, и тогда в разговор вступила я:

— Инночка, если ты очень не хочешь ехать, то оставайся. Но мы пришли сюда по одной причине... Мы пришли попросить тебя о помощи.

— Меня?! — Малышка посмотрела на меня с недоверием. — О помощи?

— Да, именно тебя. Ты одна можешь нам помочь. Соглашайся, Инночка.

— Хорошо, — так же грустно ответила девочка. — Я попробую...

Как мы старались! Мы возили Инночку в нашей машине по всему городу. Показывали красивые места, парки, фонтаны, остановились на детской площадке, предложили ей покружиться на каруселях, но девочка сжалась и ответила:

— Не хочу, в детском доме есть качели. Пойдемте лучше вам помогать...

В квартире Инна села на диван и неподвижно сидела несколько часов, хотя мы с Ролей старались развлечь ее как могли. Она не хотела ничего: ни играть, ни есть мороженое, ни смотреть телевизор...

— Можно, я пойду спать? — спросила, когда мы. обессиленные и убитые ее отчуждением, присели рядом.

— Конечно, — сказала я. — Я приготовила тебе постель. Пойдем...

Когда девочка легла, и тихо спросила:

— Почитать тебе сказку, Инночка?

— В детском доме читают сказки. — ответила она и закрыла глазки. Я тихо вышла из комнаты и сказала Родьке:

— Я не оставлю эту кроху. Она — наша.

— Трудно будет, — признался муж, но меня поддержал: — Ведь мы сможем вернуть ей радость, правда?

— Я разобьюсь, но сделаю это! — ответила я, и муж прижал меня к себе:

— Все будет в порядке, мамочка...

Я чуть не расплакалась. Как же хотелось, чтобы Инночка захотела назвать и назвала меня мамой!

Мы еще несколько раз забирали девочку к себе на выходные. Это было время, когда полным ходом оформлялись документы на удочерение. В каждый приезд девочки мы говорили ей, как мечтаем о том времени, когда она станет нашей дочкой. Она только смотрела на нас с недоверием, а однажды призналась:

— Те родители, которые брали меня к себе раньше, тоже говорили, что мечтают о дочке... А потом...

Я оцепенела.

— Ты не веришь нам? Инночка нахмурилась и отрицательно покачала головкой.

— Мы тебя никому не отдалим. Инночка. Никогда. — пообещал Родя, а девочка упрямо ответила:

— Те родители тоже так говорили...

Наконец все формальности по удочерению остались позади. А мы с Родей оказались один на один с замкнутой в скорлупку своего недоверия Инночкой. Она редко смеялась... Так редко, что я могла пересчитать эти моменты на пальцах одной руки. Она была послушной и тихой, и это тоже убивало меня. Качалось, она просто ждет, когда иссякнет наше терпение. Даже свой детдомовский рюкзачок всегда носила с собой.

— Когда вы меня отдадите, я его сразу возьму, — говорила, и однажды, когда прошло почти полгода нашего безуспешного сосуществования, я решила поговорить с Инночкой серьезно.

— Доченька, — присела рядом с ней.

— Сейчас я тебе все расскажу начистоту, хорошо? Глазенки девочки мгновенно потемнели от страха.

— Ну что ты, родная, успокойся, — я сама испугалась за нее. — Сначала самое главное хочу сказать: мы тебя никогда и никому не отдадим. Что бы ни случилось. Ты — моя доченька. Навсегда.

— Те родители тоже так говорили, — заладила Инночка, а затем горестно добавила: — А потом у них родилась своя доченька... и они меня разлюбили. Мне малышка очень нравилась. У нее были такие малюсенькие ручки и ножки. И она мне улыбалась. Но те родители не разрешали мне трогать маленькую... Они вообще про меня забыли, а потом собрали вещи и отвезли меня в детский дом. — Она вдруг бурно разрыдалась: — А я... Я была послушной! Я старалась! Очень старалась, а они все равно меня отдали!

Я хотела ее обнять, но она вырвалась из моих рук. Утерла слезы кулачком и, судорожно вдохнув воздух, с недетской болью выкрикнула: "И вы меня отдадите!"

— Нет, милая, — я затрясла головой. — Мы не такие, как те родители. Они тебя не любили по-настоящему, а мы любим.

— А как это "по-настоящему"? — растерянно спросила девочка.

— А вот как, — испуганно затараторила я. — Мы радуемся тому, что ты послушная, но будем тебя любить, даже если ты станешь шалить. Мы любим тебя не за то, что ты хорошая девочка, а за то, что ты есть у нас. Вот и все. И еще... Мы с дядей Ролей не можем завести своих детишек.

— Болеете? — спросила Инночка.

— Да. — печально улыбнулась я. — Знаешь, как мы намучились без ребеночка? Когда мы тебя увидели, то сразу решили, что жить без тебя уже не можем.

Я видела по ее глазам — что-то изменилось. Инночка хотела ответить "те родители тоже так говорили", но насупилась и промолчала. И жизнь наша стала налаживаться. Прошло время, мне уже не нужно было считать моменты, когда моя доченька улыбается. Как же медленно таял лед в ее душе! Но ведь он таял. Когда впервые Инночка сказала мне "мама", я чуть сознание не потеряла от счастья.

— Доченька, солнышко мое: Родненькая! Повтори, повтори еще раз — плакала и прижимала девочку к себе.

— Мама... — повторила дочка и вздохнула глубоко. Она тоже преодолевала, трудности, и я понимала это.

Через время настала очередь радоваться Родьке.

— Соня! Инночка назвала меня напой. Говорит: "Папа Родя". Представляешь?!

— Почему же не представляю! — улыбнулась я. — А как еще доченька должна называть отца? В то время казалось, что нет на земле силы, которая могла бы нарушить наше зарождающееся семейное счастье. Когда я думала об этом, то представляла силу злую, черную, страшную, а все получилось иначе. Сначала сильно разболелся низ живота. Скрутило меня не на шутку, и я поехала к гинекологу.

— Похоже на беременность, — сказал доктор, и я чуть в обморок не грохнулась.

— Этого не может быть, — прошептала.

— Почему? Разве у вас климакс? — поддел меня доктор, и я повторила:

— Этого не может быть...

Больше месяца я ходила как сомнамбула, никому на свете не доверяя своей грандиозной тайны. Даже Родиону. Каждый божий день покупала в аптеке тесты на беременность, получала положительный ответ, но все еще не могла поверить в невозможное счастье. Потом снова пошла к врачу — за окончательным подтверждением.

— Вы правы, поздравляю! Теперь я могу с уверенностью поставить диагноз — вы беременны. — сказал он, и я снова расплакалась от волнения.

— Что же делать? — шептала, а доктор хмуро спрашивал:

— Вы не хотите рожать?

— Хочу, так хочу, что жизнь за это отдать готова, но...

Разве расскажешь чужому человеку о своих проблемах? Я возвращалась домой, прижимала к себе Инночку и повторяла как заклинание:

— Я никому не отдам тебя, доченька! Когда я сообщила Родиону оглушающую новость, муж был так потрясен, что и слова сказать не мог.

А потом прижал меня к себе и плакал как ребенок. И целовал мои руки и гладил плоский еще плоский живот.

— Соня, милая, я самый счастливый человек на земле.

— Я — тоже, но как сообщить об этом Инночке? Она подумает...

Мы тянули время. Животик мой округлился, а я все еще не могла сказать Инночке о своей беременности. Решилась, когда прошла УЗИ, показавшее пол ребенка.

Инночка играла с куклами. Я вошла в детскую, села просто на пол и сказал:

— Доченька, скажи, ты мне веришь?

- Верю, мамочка. – Она оставила кукол и прижалась ко мне.

—Доченька, дорогая, у тебя… будет сестричка, - осторожно произнесла я и с тревогой посмотрела на нее.

- Как у тех, - прошептала Инна.

- Нет, не как у тех… Мы тебя никому не отдадим. Ты – наша. И у тебя будет сестричка. Было нас трое, а теперь будет четверо. Представляешь?

- Как у тех, - с отчаяньем прошептала Инночка. Потом отвернулась.

Трудный наступил период. Инночка замкнулась и смотрела на нас с Родей с опаской. Снова достала из шкафчика свой детдомовский рюкзачок… Я терпеливо повторяла изо дня в день, что люблю ее. Я повторяла это и тогда, когда врачи "скорой помощи" помогали мне выйти из квартиры.

Роды были такими же трудными, как и беременность, но на свет появилась Катенька, здоровенькая, симпатичная и удивительно похожая на меня. Родя с Инночкой пришли в роддом, и муж восхищенно сказал девочке:

- Смотри, дочка! Твоя сестричка похожа на маму так же сильно, как ты на меня. Верно?

Инночка протянула руку, потрогала крохотные пальчики Катюши и спросила:

- И вы меня не отдадите?

- Что ты, дочура?! Мы своих детей не отдаем, - твердо сказал Родя. Погладил Инночку по щечке и сказал:

- Я на тебя надеюсь. Сможешь помогать маме нянчится с Катей?

Инночка просияла и кивнула. Больше ни разу я не слышала от нее фразы "как у тех родителей". Думаю, она о них не забыла, но думать – перестала.

СОФЬЯ Д.

("Истории из жизни")

 
« назад
Архив номеров
П В С Ч П С В
1 2 3
4 5 6 7 8 9 10
11 12 13 14 15 16 17
18 19 20 21 22 23 24
25 26 27 28
Голосование
Вам нравится наш сайт?
Нет
Относительно
Да
Результаты голосования
Наши партнеры
Фонд развития СМИ
Чирчикский городской кенгаш Экологической партии Узбекистана
Пресс-служба хокимията г. Чирчика
Хокимият г. Чирчика
Чирчикский городской Кенгаш Союза молодежи Узбекистана
Чирчикский городской кенгаш УзЛиДеп




Copyright © 2006 — 2024 Chirchik
Сайт разработан при содействии Общественного фонда поддержки и развития независимых печатных СМИ
и информационных агентств Узбекистана.
Дизайн и программирование компании SAIPRO